Паническое расстройство — это одно из тревожных расстройств, характеризующееся приступами панических атак — эпизодов интенсивного страха и дискомфорта.
Для постановки диагноза панического расстройства нужно соответствие следующим критериям:
- повторяющиеся панические атаки; панических атак;
- постоянное беспокойство по поводу возможного повторения панических приступов;
- тревога о последствиях этих приступов (страх смерти и вреда для здоровья);
- значительные изменения в поведении, связанные с желанием избежать повторения приступов.
Диагноз паническое расстройство ставится при отсутствии соответствия критериям социофобии, посттравматического стрессового расстройства, обсессивно-компульсивного расстроства и специфических фобий.
То есть при социофобии, например, могут случаться панические атаки, связанные с тревогой в ситуациях взаимодействия с людьми, и это говорит о выраженности социофобии, а не о наличии панического расстройства.
Паническое расстройство может быть как с агорафобией, то есть с избеганием ситуаций, в которых может произойти панический приступ, так и без агорафобии.
Другим вторичным расстройством при паническом бывает ипохондрия, то есть беспокойство о наличии серьезного заболевания, возникающее в результате неверного толкования телесных симптомов панической атаки.
Однако есть соматические заболевания, которые можно перепутать с панической атакой:
- гипертиреоз;
- гиперпаратиреоз;
- заболевания сердца (тахикардия, суправентикулярная аритмии и пр.);
- феохромоцитома;
- нарушения функционирования вестибулярного аппарата.
Поэтому стоит прийти на прием к врачу (терапевту, кардиологу, эндокринологу), чтобы исключить возможность соматического заболевания.
Паническим расстройством чаще страдают женщины, чем мужчины. Два периода в жизни являются наиболее вероятными для первых ПА: с 15 до 24 и с 45 до 54 лет.
Факторы риска развития панического расстройства:
- женский пол;
- пережитый развод или расставание;
- проживание в городе;
- меньше 12 лет формального образования.
У женщин, страдающих паническим расстройством, в три раза чаще, чем у мужчин, наблюдается также агорафобия и немного чаще — депрессия.
Симптомы панического расстройства
В определенных ситуациях (например, в людных местах или ночью или в одиночестве) человек чувствует внезапный сильный страх и физиологические ощущения (головокружение, сердцебиение, нехватка воздуха, слабость, полуобморочное состояние и др.).
В промежутках между атаками человек может испытывать повышенную тревожность (генерализованное тревожное расстройство) или чувствовать себя, как обычно. Осложнением панического расстройства часто бывает агорафобия, когда человек начинает испытывать фобию мест скопления народа из-за страха, что у него снова случится паническая атака.
Причины возникновения панического расстройства
Одна из важных причин — наследственная предрасположенность. Согласно исследованиям, если среди ваших родственников первой линии (родители и братья/сестры) кто-то страдает паническими атаками, то ваши шансы также им страдать составляют 30%.
Первые панические атаки связаны обычно со стрессовыми событиями в жизни, в частности для женщины это может быть разлука с семьей (развод, переезд от родителей, в другую страну и т.д.), для мужчины — повышение на работе и увеличение ответственности, которая на нем лежит.
Люди, склонные к паническим атакам, часто в детстве переживали сложности с сепарацией от родителей (трудности с адаптацией в детском саду, школьная фобия и т. д.) У мужчин могут быть дополнительные расстройства в виде алкоголизма, у женщин — пищевые расстройства.
Фрагмент доклада Джанни Франчесетти о работе с паническим расстройством в гештальт-терапии:
Впервые паническое расстройство проявляется между подростковым возрастом и 35 годами. В этот период человек покидает семью и становится все более автономным. Он покидает интимное пространство семьи и друзей и входит в большой мир.
На этом отрезке жизни, ему приходится перестраивать свою прежнюю принадлежность и искать ее новые формы: он вынужден покинуть свою прежнюю нишу и найти другую Он не чувствует прежней поддержки со стороны ближайшего окружения, но ему трудно опереться и на новую почву, особенно в современном фрагментированном мире. В этот момент его личностный фон становится хрупким, и может возникнуть паника: это как если бы человек рос в своей автономности больше, чем его фон может это поддержать.
В самом деле, паника является травмирующим переживанием еще и потому, что она возникает, когда человек отстаивает свою возрастающую независимость, а она отбрасывает его в состояние большей зависимости. «Что происходит?», — спрашивает человек: «Я все больше становился автономным, но сейчас я даже не могу выйти из дома один!»
Итак, он хочет большей автономности, но при этом нуждается в большей принадлежности. В то время как пациент пребывает в страхе из-за потери независимости, психотерапевт спокоен, потому что знает, что рост автономии спонтанно возникает в результате совместного построения новой терапевтической принадлежности.
Как только пациент становится более толерантным к тревоге, у него возникает переживание одиночества. Одна из пациенток ярко определила сущность панического расстройства: «Паническая атака – это острая атака одиночества». Другая пациентка, страдающая паническими атаками, на этапе глубоких изменений на ее пути к принадлежности, сказала мне: «Я цепенею от страха умереть!» По прошествии нескольких месяцев она сказала: «Я не боюсь умереть. Я ужасаюсь от мысли умереть одной!» Спустя еще несколько месяцев: «Я так одинока, что могла бы умереть!» Это чувство одиночества является пучиной, отсутствием опоры в межличностных отношениях.
Специфическая поддержка со стороны терапевта должна заключаться в том, чтобы удерживать пациента в рамках работы по построению фона (опоры). Тут важны два момента.
Первый – это значимость осознавания телесных процессов. В паническом переживании дыхание прерывисто, тело не опирается на стул и на землю; оно не заземлено, находясь в состоянии почти постоянной тревоги. Второй момент касается функции «личность». На этапе жизни, когда критичным фактором являются изменения в принадлежности, существуют важные видоизменения личностной идентичности: «кто я есть» приобретает расплывчатые формы и человек находится в движении от того, «кем я был» через то, «кем я становлюсь» к тому, «кем я буду».
Во время острого приступа необходимо усиливать телесную опору: следить за дыханием, особенно на выдохе, позволить движения и поощрять заземление. Также очень важно поддерживать контакт между терапевтом и пациентом: зрительный контакт, голосовой контакт, и, если возможно, тактильный контакт: паническая атака это «острая атака одиночества», и не следует оставлять человека наедине с этим чувством одиночества. В конце концов, вам следует напомнить ему о временных границах переживания, сказав, что все имеет конец.
Потихоньку паника становится частью расширяющейся личной истории: это другая неотъемлемая поддержка, которая придает симптому смысл. Как мы говорили о жизненным цикле, паника это выражение потери, перестройки и поиска принадлежности, и при помощи прояснения этого симптома становится возможным понять этот глубокий сдвиг в биографии личности. Это решающий момент терапии, когда у пациента возникает прозрения, и он может сказать: « Теперь я понял! Это не удивительно, что у меня панические атаки… это очевидно!» В этот момент паника перестает быть фигурой без фона и становится очевидным выражением личной истории и биографии.
Часто пациент с паническим расстройством боится, что все выборы в его жизни не верны: «Если у меня панические атаки, если мне так плохо, я, должно быть, совершал одни ошибки. Но мне страшно, что я должен изменить всю мою жизнь, мои отношения, мою работа…» Важно, чтобы терапевт поддерживал пациента в обеих этих полярностях: обоснованность прежних выборов и способность взглянуть на новые направления в его жизни. Потеря поддержки будущего, вероятно, связана с депрессивным развитие, которое часто имеет место в истории возникновения панических атак.
Личный горизонт возникает как фигура из социального восприятия будущего: в эру постмодерна мы потеряли будущее как позитивное обещание, полное возможностей и ясных ориентиров. Мы погружаемся в неопределенное и угрожающее будущее, без возможности остановиться, чтобы сориентироваться. Здесь встречаются два уязвимых фактора: уязвимость личного жизненного цикл и уязвимость в социальном постмодернизме, связанная с ощущением непостоянства коллективных сценариев.
Последний момент, который нам следует иметь в виду при работе с пациентом, страдающим паническим расстройством, это терапевтическая принадлежность. В самом деле, процесс заземления (обретения фона) происходит не абстрактно, а в терапевтических отношениях. «Атака острого одиночества» в условиях потери принадлежности очень чувствительна к поддержке со стороны аутентичного и эмоционального взаимодействия.
Мы видим, что паника исчезает, когда и если пациент может «унести» терапевта с собой. Конечно же, это происходит, когда пациент и терапевт могут пройти через опыт «насыщения» полнотой контакта. Таким образом, мы должны работать со способами прерывания контакта, как и в любой терапии. Но в данном случае нам с особым вниманием надо сфокусироваться на некоторых вопросах: «Как мы принадлежим друг другу? Что в этом опыте затруднительно? Как я присутствую для тебя в интервалах между сессиями? Как ты теряешь меня? Ты думаешь, ты перестаешь существовать для меня по окончании сессии? И перестаю ли я существовать для тебя?» Нам не нужно буквально задавать эти вопросы, но они должны присутствовать в нашей работе.
Мы не поощряем независимость от терапевта, потому что знает, что автономия вырастает из принадлежности. Часто пациент боится такой поддержки: «Я боюсь стать зависимым от тебя, это как аддикция!», особенно потому что на этом этапе жизни он движется в направлении возрастания независимости. Но в аддикции человек не растет, в противоположность этому терапия является временной зависимостью, в которой пациент может достичь автономии, укоренившись в принадлежности.
У одной пациентки с серьезным паническим расстройством происходило ухудшение каждый раз, когда она была не уверена в терапевтической принадлежности. Изменение назначенного времени сессии, какое-либо мое выражение, которое могло означать отказ, мысль о неизбежном окончании терапии бросали ее в острую панику и глубокое отчаяние. С ее слов: «Я проверила вас бесконечное количество раз, я шпионила за вами, чтобы поймать на обмане, я изучила каждое ваше слово и жест, я путешествовало сквозь ваше молчание как сквозь разрезающие меня отказы, и тогда я поняла, что есть место, где вы меня ждали. Я убегала от каждого подтверждения вашего присутствия, так как это толкало меня в пучину определенности вашего отсутствия. Мне снилось тысячу раз, что на наших встречах вас не оказалось, я была без ног, рук и без возможности исчезнуть. Но, в конце концов, я взяла ваши глаза с собой».
Теперь она может сказать: «Наконец, я могу унести вас с собой… И я больше не испытываю страха». В важный момент ее терапии она прояснила для себя ключевой момент: «Я не могу унести вас с собой, если я не уверена, что вы унесете меня с собой». Эта фраза указывала, что терапевтические отношения являются абсолютно настоящими и аутентичными отношениями, отношениями глубоко взаимными, хотя и не равными.
